2.3.1. Генезис философии техники:
соотношение науки и техники
Феномен техники становится объектом изучения задолго до появления такого направления, как философия науки. Философия науки и философия техники так же тесно связаны между собой, как наука и техника. Соотношение науки и техники в различные исторические периоды становления философии техники было неодинаковым. Техника возникла вместе с выделением человека разумного из «пеленок» природы и длительное время развивалась независимо от науки. В этом тандеме техника является старшим феноменом, нежели наука. В истории человеческого развития «техне» предшествует «эпистеме». И в этом смысле техника – первая форма рефлексии практической деятельности человеком. Поэтому ключевым понятием для философии науки будет понятие «техника». Общепринятого понятия «техника» нет, и его многозначность, собственно, даже не удивляет. Оно происходит от греческого слова «тэхнэ», которое означает умение, мастерство, искусство1. Сейчас термин «техника» используется в основном в двух смыслах: как общее название технических устройств, применяемых в различных областях человеческой деятельности, и как обозначение совокупности приемов действий, используемых в деятельности людей, например, «техника полетов» и даже «техника любви»2. Поэтому некорректно рассматривать технику как некую искусственную реальность. В некотором смысле это (техника) – даже более «реальная» реальность, чем естественная природа. Думаю, что правильно будет определить онтологическое пространство техники между естественной и искусственной природой. Одним словом, техника выступает «посредником» между человеком и природой.
Следующим важным (ключевым) понятием является «машина». Впервые это понятие встречается в «Корпусе» Гиппократа3. Она выполняет те функции, которые прежде выполняли естественные органы человека (руки). С античности, когда техника становится объектом целеполагающей деятельности, и до Нового времени было создано много технических приспособлений, правда, служащих скорее для развлечения, а не для повышения производительности ручного труда. Тем не менее механика развивалась путëм моделирования естественных органов природы. С помощью техники воспроизводится не структура естественного органа природы, а его функция. Особенно это стало заметно в Средневековье. Кроме того, в эту эпоху происходит изменение статуса физического труда (библейское «в поте лица добывай хлеб свой»), ручного труда. Ручной труд (прежде всего, монастырский) входит в культуру Средних веков, что стимулировало развитие его технического обеспечения.
Правда, цеховая и ремесленная деятельность средневекового города развивалась вопреки своим же консервативным уставам. Последние имели очень большую силу, препятствуя развитию техники. В Средние века (кажется, в Гданьске) был изобретен станок для нарезки лент. Городской совет запретил его использование, так как его применение могло заключать угрозу для ремесленных устоев. В результате полезное изобретение внедрялось в практику более 150 лет и было, наконец, использовано по назначению. Другой пример: развитие оптики шло высокими темпами, во многом по причине того, что нужны были очки для слабых глаз монахов, позволявших читать Библию и в преклонном возрасте. Потребности общества вызывали необходимость взаимодействия теории и практики.
Показательным примером сказанного является случай со строительством Миланского собора. Для экспертизы точности расчетов параметров конструкции собора, так как от этого зависела степень его устойчивости, были приглашены математики из Сорбонны. Жан Минье дал отрицательную оценку расчетам миланских архитекторов, заключив ее афоризмом: «Искусство без науки – ничто». На что миланцы дали достойный ответ: «Знание (наука) без искусства – ничто» и построили собор по своим проектам, который (Миланский собор), как известно, пережил уже не одно столетие4.
Если проанализировать все изобретения этого времени, то все они рассматривались как приспособления, позволяющие устранить несовершенство человека и его органов. Поэтому в основе развития техники лежат принципы функционального замещения и дополнения естественных (несовершенных) органов человека.
Истоки современной техники находятся в Новое время, когда начинает стираться качественное различие между естественной и искусственной составляющей техники. Метафизическое основание для этого мы находим в философии Р. Декарта, онтогносеологическим кредо которого была установка: мы должны перейти от исследования данного к исследованию возможного. Из этого вытекало интересное и далеко идущее следствие: существующая действительность (природа) оказывается лишь частным случаем возможной, вероятной действительности (новой природы). Картезианский методологический принцип позволил нивелировать разницу между природной и искусственной действительностью. Причëм, искусственное (возможное) оказалось выше естественного. Ярким примером тому является механистическая картина мира с образом природы как часового механизма. Да что природа? Человеческое тело рассматривалось как часть сложноорганизованной машины, в котором так же, как и в природе принципиальной разницы между природным и искусственным нет («Человек-машина» Ж. Ламетри). Александр Койре охарактеризовал картезианские изменения во взглядах на технику как доказательство перехода эпохи Нового времени от субстанциального мышления к мышлению релятивному. Мы имеем «чистое рацио» как основание инструментальности всего познания, а не только технического5. Это послужило толчком к сциентизации техники, начальной точкой которой является Новое время. Самым парадоксальным был начальный этап сциентизации техники, когда техника институционализировалась «со своей» наукой, а наука институционализировалась «со своей» техникой.
Молодая (в качестве социального института) наука была инструментальной, поэтому техника, которой она располагала, отличалась от той техники, которая была востребована практикой. Следовательно, на такую технику не было социального заказа, да и сама валидность использования полученного знания тоже подвергалась сомнению. Социальные институты науки были в зачаточном состоянии, по сути это были пока неформальные общества инициаторов от науки. Историки науки, обратившись к первым протоколам заседаний Лондонского Королевского научного общества, ответственно и обоснованно делают такие выводы.
С другой стороны, иное дело – сообщество техников и ремесленников. Их инженерная и техническая деятельность, говоря современным языком, была социально востребована. Это было связано с практическими потребностями военного дела, горного дела, строительством дорог и городских инженерных коммуникаций. Именно в это время прикладная техника «обзаводится» собственными образовательными учреждениями, занимающимися не только подготовкой (обучением), но и научными исследованиями. Это были так называемые «технические школы». Их открытие говорит о том, что у науки появляется собственный механизм воспроизводства теоретического слоя техники.
Второй этап сциентизации техники связан со сближением опытного естествознания с процессом внедрения техники в промышленность. Это было обусловлено тем, что технические устройства стали экономически выгодными, с другой стороны – ученые стали активно сотрудничать с промышленностью, которая являлась главной сферой финансирования. Институционализация науки способствовала государственному финансированию тех структур, которые занимались техническими исследованиями. Поэтому очень скоро технические школы приобретают статус высших учебных заведений, в которых и отрабатывалась модель взаимодействия науки и техники, во многом характерная и для сегодняшнего дня.
Третий этап сциентизации техники был обусловлен дифференциацией научного знания и отделением технической теории от естественных наук. Дифференциация привела к тому, что к ХХ веку сложилась определенная система взаимодействия между промышленной техникой, имеющей свои научные подразделения, и естественными науками, имеющими свои технические подразделения.
В настоящее время техника наиболее всесторонне и основательно изучается в дисциплине, получившей название «философия техники». Этот термин был введен русским ученым-инженером Петром Климентьевичем Энгельмейером в конце ХIХ века. Новое рождение термина «философия техники» обязано аргентинскому философу Марио Бунге, который в конце 60-х годов ХХ века предлагает «новую» научную философию, а именно – философию техники. Он полагал, что технофилософия представляет прекрасную возможность не только познать действительность с помощью научно-технических терминов, но и переосмыслить многие гуманитарные области знания. Сам Бунге называл философию техники «социальной технологией» и «технопраксеологией».
Действительно, с одной стороны, «техника» является объектом изучения философии, а с другой – существует огромный пласт частнонаучного знания, в который техника также входит какой-то своей стороной в его предметное пространство. Итак, техника органично связана, с одной стороны, с философской рефлексией, а с другой – является составляющей единицей естественных и технических наук. В первом случае предполагается рассмотрение техники в рамках более широкого онтогносеологического целого – человеческого мира, во втором случае техника рассматривается в рамках более узкой формы – возможностей современного производства и потребления. Поэтому следует подчеркнуть, что именно система «наука-техника-человек» является непосредственным предметом философии науки. В отличие от технических наук (к которым изначально относятся электротехника, материаловедение и др.), непосредственным объектом которых является техника, в философии науки она (техника) связывается с вопросами «человекомерного» порядка: «Какова миссия науки и техники в культуре и цивилизации?», «Зависит ли нравственный прогресс от прогресса общества, связанного с техникой?» – всë это вопросы, затрагивающие отношения человека, общества и техники.
Такой конгломерат научно-технических знаний как философия техники, получает развитие в трудах немецкого философа Эрнста Каппа (кстати, соратника К. Маркса по левогегельянству). Именно он создал концепцию техники как проекции органов человека. Справедливости ради скажем, что подобные воззрения встречались и раньше, даже у античных мыслителей (Аристотель, например), но у Каппа эти воззрения принимают форму теории. В своей работе «Основы философии техники» он пишет: «Возникающее между орудием и органами человека внутреннее отношение – и мы это должны выявить и подчеркнуть, – хотя и является скорее бессознательным, чем сознательным изобретением, – заключается в том, что в орудии человек систематически воспроизводит самого себя. И, раз контролирующим фактором является человеческий орган, полезность и силу которого необходимо увеличить, то собственная форма орудия должна исходить из формы этого органа»6.
В.М. Розин выделяет следующие сущностные характеристики техники: техника представляет собой артефакт (искусственное образование), она специально изготавливается, создается человеком (мастером, техником, инженером). При этом используются определенные замыслы, идеи, знания, опыт. Через эту характеристику техники естественно вводится и такой план, как организация деятельности (аспект технологии в узком смысле слова). Создание технических устройств, помимо замыслов, знаковых средств предполагает и особую организацию деятельности7. Это – расширительное толкование техники. Под это понятие (техника как артефакт) подпадает всë, к чему были приложены руки человека-создателя. Далее В.М. Розин приводит уточняющие признаки. Техника служит «инструментом», т.е. используется как средство, орудие, удовлетворяющее или разрешающее определëнную человеческую потребность (в силе, в движении, энергии, защите и т.п.). Инструментальная функция техники заставляет отнести к ней как простые орудия труда или механизмы, так и сложную техническую среду (инженерные коммуникации).
От таких прагматических аспектов определения техники он переходит к философским. Техника – это самостоятельный мир, реальность. Техника противостоит природе, искусству, всему живому, наконец, человеку. А от приведенного онтологического возвращается к праксеологическому – техника представляет собой специфически инженерный способ использования сил и энергий природы.
Таким образом, технику можно рассматривать с двух точек зрения. Во-первых, техника как самостоятельный мир и, во-вторых, как аспект человеческой деятельности и культуры. Как самостоятельная реальность, техника дается сознанию в форме событий существования техники, человека и культуры, которые переживаются так или иначе, как благо цивилизации или, напротив, как угроза ее существованию. Думается, именно это имел в виду Карл Ясперс, когда сказал: «Техника стала главной темой в попытках понять положение, в котором мы находимся»8.
Поскольку физическая форма техники – это только ее внешняя оболочка (явление), постольку сущность техники заключается в чем-то другом. Рассмотрим схему техники как идеального объекта. Прежде всего, условием, необходимым для ее осуществления, является технико-производящая деятельность (инженерная, технологическая). На стыке технико-производящей и технико-использующей деятельности находятся технические сооружения (орудия, машины, механизмы), которые являются не только продуктом технической деятельности, но и средствами использующей деятельности. В.М. Розин сущность техники описывает в пространстве четырëх координат: первая координата задается категорией «технико-использующая деятельность», вторая – категорией «технико-производящая деятельность», третья – категорией «техническое сооружение» и, наконец, четвертая – категорией «техническая среда»7.
Основная проблема исследования техники заключается не столько в категориальном описании координат ее бытия, сколько в таком совмещении этих планов, которое отвечает природе техники.
Современную эпоху не случайно называют научно-технической. Роль и значение техники сегодня так велики, что выходят за пределы, собственно, технической сферы в технологическую. Поэтому большое значение для понимания сущности техники имеет категория «технология». Денотат и концепт этой категории еще более неопределенны, нежели денотат и концепт техники. Под технологией могут пониматься: сама техника как социальное явление; описание последовательности трудовых операций, требуемых для превращения предмета труда в продукт, а также и сам процесс, соответствующий описанной методике; сфера деятельности человека, наряду с совокупностью явлений, обеспечивающих ее.
В учебном пособии по философии науки под редакцией С.А. Лебедева технология понимается как определенная последовательность методов обработки, изготовления, изменения состояний и свойств сырья или материалов в процессе производства продукции. Отмечается, что в настоящее время технологию определяют как сочетание искусства и научных знаний9.
Для разграничения понятий «техника» и «технология» и обеспечения категориальной строгости будем придерживаться взгляда на технологию как сферу создания и способа применения технических средств. Можно выделить две стороны в понимании природы технологии: креативную (творческую) и практическую (прикладную). Как правило, на первый план выходит утилитарная сторона этого явления, хотя именно первая (креативная), определяет, насколько эффективно будет «работать» технология. Хосе Ортега-и-Гассет был прав, когда указывал на приоритет творческой стороны деятельности в системе «техника-человек». «Технические действия, – говорит он в «Размышлениях о технике», – вовсе не предполагают целью непосредственное удовлетворение потребностей, которые природа или обстоятельства заставляют испытывать человека. Наоборот, цель технических действий – преобразование обстоятельств, ведущее, по возможности, к значительному сокращению роли случая, уничтожению потребностей и усилий, с которыми связано их удовлетворение. Если животное, как существо нетехническое, всегда должно неизбежно мириться со всем, что ему предзадано в мире, иначе говоря, пережить беду или даже умереть, не найдя того, что нужно, то человек, благодаря техническому дару, всегда находит в своем окружении все необходимое. Другими словами, человек творит новые благоприятные обстоятельства, и я бы сказал, выделяет из себя сверхприроду, приспосабливая природу как таковую к собственным нуждам. Техника противоположна приспособлению субъекта к среде, представляя собой, наоборот, приспособление среды к субъекту»10. Техника и технология имманентны, по мнению Ортеги, всякому человеческому началу. И определение человека как человека производящего указывает на эту диалектическую связь. В конце своей жизни на конференции в Германии, размышляя над мифом о человечестве без техники, он называет его (человека) «человек технический». В техническую эпоху человек утратил свою естественную природу и стал существом техническим.
Дискуссии о природе техники ведутся много лет, и на каких бы позициях ни стояли ее участники, все сходятся в одном: техника (техносфера) является буферной зоной между человеком (обществом) и природой. В соответствии с историей развития этих отношений можно выстроить цепочку артефактов этого буферного пространства: от трута, топора, водяной мельницы и паровой машины до роботизированных предприятий. Таким образом, техника от артефакта, орудия воздействия на природу и средства удовлетворения общественных потребностей эволюционировала до своего рода особой реальности – технического и технологического мира, способного противостоять не только природе, но и обществу. Тем не менее, думаю, что нет никакого смысла наделять технику демонической силой даже при всей ужасающей силе ее негативного воздействия. Чернобыль тому подтверждение. Техника имеет не демоническую, а социальную природу. Поэтому техника, а значит, и все последствия ее применения – дело рук человеческих. Мысль хоть и тривиальная, но имеет большое значение для выделения роли и места человека в техноцентрической исследовательской стратегии. Совершенно справедливо было сказано: «От человека можно ожидать только таких открытий, на которые способен технический специалист, но нельзя ожидать чего-то такого, что выходит за пределы технических знаний»11. Перефразируя Юнгера, можно сказать, что от техники можно ожидать только того, что может или хочет сам человек. Поэтому вопрос: «Можно ли контролировать технологию?» – превращается в проблему контроля человека, а точнее, власти, в руки которой попадает та или иная технология. Фрэнсис Фукуяма приводит примеры удачного контроля нежелательных применений современных технологий правительством Китая. Китайские власти, например, эффективно использовали политическую силу, чтобы заставить Интернет-компании ограничить публикацию неприятных материалов на китайскоязычных веб-сайтах12.
Итак, роль и значение техники в культуре и науке оценивается с точки зрения философской позиции исследователя, в которой выделяется инженерное направление, абсолютизирующее полезность техники для научного и социального прогресса, превращающего технику в идол (Фридрих Дессауэр), и гуманистическое направление, признающее факт освобождения человека от тягот рутинного труда техникой, но заплатившего ей за это страшную цену (Карл Ясперс). Зачастую власть техники над человеком его представителями преувеличивается, но тенденция отмечена верно. В конце ХХ века разделение на инженерное и гуманитарное направление в философии техники утратило свое значение, но, с другой стороны, складывается сообщество философов, которые считают философию техники основным научным направлением современного научного знания (преимущественно США и Германия). Одновременно формируется новое понимание научного и технического прогресса.
|