Умственное движение, породившее заговор декабристов, имело и другие ветви...
...Поэтому как бы хорошо и зарекомендовала себя новая власть, как бы ни была она далека от уничтоженной ею "аракчеевщины", она все-таки оставалась для людей данного направления карающей силой. А между тем именно эти люди и стояли во главе умственного движения той эпохи. Когда они сгруппировались в два известных нам лагеря "западников" и "славянофилов", оказалось, что оба эти лагеря одинаково чужды правительственному кругу, одинаково далеки от его взглядов и работ и одинаково для него подозрительны. Неудивительно, что в таком положении очутились западники. Мы знаем, как, преклоняясь перед западной культурой, они судили русскую действительность с высоты европейской философии и политических теорий; они, конечно, находили ее отсталой и подлежащей беспощадной реформе. Труднее понять, как оказались в оппозиции славянофилы. Не один раз правительство императора Николая I (устами министра народного просвещения графа С.С. Уварова) объявляло свой лозунг: православие, самодержавие, народность. Эти же слова могли быть и лозунгом славянофилов, ибо указывали на те основы самобытного русского порядка, церковного, политического и общественного, выяснение которых составляло задачу славянофилов. Но славянофилы понимали эти основы иначе, чем представители "официальной народности". Для последних слова "православие" и "самодержавие" означали тот порядок, который существовал в современности: славянофилы же идеал православия и самодержавия видели в московской эпохе, где церковь им казалась независимой от государства носительницей соборного начала, а государство представлялось "земским", в котором принадлежала, по словам К. Аксакова, "правительству сила власти, земле - сила мнения". Современный же им строй славянофилы почитали извращенным благ.ря господству бюрократизма в сфере церковной и государственной жизни. Что же касается термина "народность", то официально он означал лишь ту совокупность черт господствующего в государстве русского племени, на котором держался данный государственный порядок: славянофилы же искали черт "народного духа" во всем славянстве и полагали, что государственный строй, созданный Петром Великим, "утешает народный дух", а не выражает его. Поэтому ко всем тем, кого славянофилы подозревали в служении "официальной народности", они относились враждебно; от официальных же сфер держались очень далеко, вызывая на себя не только подозрения, но и гонение. Таким образом, установилось своеобразное отчуждение между властью и теми общественными группами, которые по широте своего образования и по сознательности патриотического чувства могли бы быть наиболее полезны для власти. Обе силы - и правительственная, и общественная - сторонились одна от другой в чувствах взаимного недоверия и непонимания и обе терпели от рокового недоразумения".
Платонов С.Ф. Лекции по русской истории.
В 2 ч. - Ч. II. 1994. - С. 276-278.
"... они (славянофилы. - Сост.) крайне идеализировали весь ход развития русского славянского мира и относились совершенно отрицательно ко всей западной культуре.
По их представлению, православная вера и русский народ сохранили во всей чистоте начало древнего духовного христианства, а на Западе оно исказилось умствованиями католицизма, авторитетом пап и преобладанием материальной культуры над духовной. Последовательное развитие этих начал привело, по их мнению, логически сперва к протестантизму, а затем и к новейшему материализму и отрицанию откровения и истин христианской веры.
Идеализируя ход развития Русского государства и общества, славянофилы утверждали, что у нас и государство, и общество развивались будто бы на началах свободы, на господстве демократических общинных начал, тогда как на западе государство и сложившиеся там формы общества развились на началах насилия, порабощения одних народов и классов другими, откуда возникло феодальное, аристократическое начало личного феодального землевладения и обезземеления масс.
В учении славянофилов были, конечно, точки соприкосновения с учениями школы официальной народности, но были и коренные различия, приводившие их к требованию полной свободы слова и вероисповедания и полной независимости от государства личного, общинного и церковного быта, что и было формулировано впоследствии Константином Аксаковым в его записке Александру II, где он провозгласил известную славянофильскую политическую формулу: "Сила власти - царю, сила мнения - народу"....
Относясь к славянофилам с полной нетерпимостью, Белинский порицал своих единомышленников - московских западников Грановского и Герцена - за их мягкое отношение к славянофилам и в особенности за согласие их давать свои статьи в славянофильские сборники. Сам Белинский решительно отрицал возможность такого соучастия и про себя говорил: "Я жид по натуре и с филистимлянином за одним столом есть не могу".
Корнилов А.А. Курс истории России XIX века. - М., 1993. - С.184.
|