"Манифест позволил самодержавию добиться двух положительных результатов. Он успокоил финансовые круги, от которых зависела выдача кредитов России. Французское, британское и германское правительства приветствовали появление Манифеста, видя в нем залог конституционального режима, который наконец-то приведет Россию на путь парламентаризма. С другой стороны Манифест завершил раскол лагеря либералов, наметившийся уже в июне. Умеренные либералы, удовлетворившись первой победой, поддержали Манифест. Что же касается радикального крыла, которое как раз оформлялось в партию кадетов - конституциональных демократов, - оно приняло Манифест настороженно. Социалисты-революционеры и социал-демократы всех оттенков не пошли на компромисс с самодержавием. Троцкий писал тогда, что пролетариат "не желает нагайки, завернутой в пергамент конституции".
Верт Н. История Советского государства. - М., 2002. - С. 43.
"Всероссийская октябрьская стачка показала мощь рабочего класса как передового борца против самодержавия. Стачка парализовала силы правительства. Революция приобретала все больший размах. Царское правительство, напуганное ростом революции, поспешило пойти на некоторые уступки, чтобы спасти самодержавный строй. 17 октября царь издал манифест, содержавший много лживых обещаний. Провозглашалась свобода слова, собраний, организация обществ и союзов, неприкосновенность личности. В манифесте говорилось о создании "российского парламента" - Государственной думы с законодательными функциями.
Появление манифеста, указывал Ленин, было вызвано тем, что установилось некоторое временное равновесие сил: рабочие и крестьяне еще не могли свергнуть царизм, а царизм уже не мог управлять прежними средствами.
Буржуазия с радостью приняла царскую подачку. Крупные капиталисты и помещики, хозяйничавшие по капиталистически, стояли на стороне царского правительства, хотя и продолжали спорить с ним о дележе власти. Манифест царя полностью их удовлетворил. Они объединились в "Союз 17 октября" - партию октябристов. Часть капиталистов, помещиков, земских деятелей и буржуазных интеллигентов создала конституционно-демократическую партию (кадеты) - ведущую партию либерально-монархической буржуазии. Кадеты стремились к тому, чтобы царь и помещики разделили власть с буржуазией. Для обмана масс кадеты присвоили себе фальшивое название - "партия народной свободы". Буржуазные партии, прославляя царский манифест, увидели в нем возможность направить революцию на мирный, конституционный путь, спасти монархию от гибели.
Большевики призывали рабочих и крестьян не верить бумажной "конституции" и продолжать борьбу вплоть до свержения царизма. Они заявляли, что правительство обманывает народ".
История Коммунистической партии Советского Союза.
/Б.Н.Пономарев, М.С.Волин, В.С.Зайцев и др. - М., 1984.
С. 85-86.
"Это была важнейшая политическая декларация последнего царствования. Она содержала обещания "даровать народу незыблемые основы гражданских свобод": неприкосновенность личности, свободу совести, слова, собраний, союзов; привлечь к выборам в Государственную думу все слои населения; признать Думу законодательным органом, без одобрения которого ни один закон не мог вступить в силу.
Манифест 17 октября 1905г. - документ, отразивший переломный момент в истории России, крупнейший шаг по пути конституциональной эволюции, создания правового государства. Во имя мира и благополучия страны монархическая власть отказывалась от исконных, освященных веками истории и Божественным соизволением прерогатив. Под напором событий Николай II принял новые реальности".
История России. XX век / А.Н.Боханов, М.М. Горинов,
В.П. Дмитренко и др. - М., 1998. - С. 35-36.
"Столыпинские аграрные реформы издавна считаются ключом к пониманию судьбы царизма. Изначально они расценивались их инициаторами и сторонниками как кульминация и доведение до конца освобождение крестьян, фактически - как второе их освобождение. Однако такое толкование в некотором отношении было ошибочным, ибо подразумевало преемственность двух этапов пореформенного законодательства, которой на самом деле не существовало. Противоположным и также частично ошибочным был взгляд политической оппозиции, рассматривавшей реформы как спонтанный ответ на угрозу революции, шаг, предпринятый с целью сохранить политическое господство помещиков. В то же время оппозиция понимала, что в случае успеха реформ они существенно изменили бы политическую обстановку, причем согласия по поводу того, желательно ли такое изменение, не было. Впоследствии, однако, после гибели царизма, эти сомнения потеряли свою актуальность, и внимание сосредоточилось на относительной или абсолютной неудаче реформ, как это показала аграрная революция 1917-1918 годов.
Такие толкования исторически представляются узкими и предвзятыми. С одной стороны, при таком подходе переоценивается роль отдельных политических деятелей и упускается из виду, что реформа есть результат ряда сложных и длительных интеллектуальных, социальных и политических процессов. С другой стороны, все замыкается в рамках таких политических событий, как падение монархии и революция. Однако эти важные политические события в значительной степени не зависели от каких бы то ни было последствий столыпинских реформ для деревни. И, что важнее, такие объяснения препятствуют более широкому взгляду на предмет, анализу реформ с точки зрения их внутреннего содержания".
Мэйси Д. Земельная реформа и политические перемены:
феномен Столыпина// Вопросы истории. - 1993. - №4. - С. 3.
"…поклонники Столыпина часто утверждают, что у него был всеобъемлющий план реформ. Их оппоненты обвиняют его в попытке восстановить прежние порядки и в том, что его политика сводилась лишь к немедленному реагированию на различные кризисы, перед которыми оказывался царский режим. На самом деле ни одно из этих суждений не является точным.
Столыпину, несомненно, были свойственны патриотизм и дальновидность; развитие России, по его представлениям, должно было пойти по пути, более или мене близкому к западному. Помимо сохранения в дальнейшем статуса России как великой державы, это также означало, вероятно, экономическую и социальную модернизацию, включая современную индустриальную экономику и более или менее капиталистическое и безусловно основанное на рыночных отношениях сельское хозяйство, уравнивание в правах всех общественных классов на основе гарантий личных свобод, имущественных прав и правопорядка. Тем не менее на практическом уровне ключевым фактором, определяющим правительственную политику, была потребность создания жизнеспособного политического союза с оппозицией во имя принятия программы реформ, сначала правительством, затем Думой, и, возможно, для того, чтобы не настраивать против себя консервативного, как утверждалось, крестьянства. В то же время это давление не позволило правительству поставить задачу развития как совершенно неконтролируемого крестьянского индивидуализма, так и полнокровной рыночной экономики в сельском хозяйстве.
Вопреки столыпинским лозунгам "обогащаться" и "ставить на сильных и трезвых", новые реформы одновременно сохраняли и в некоторых случаях расширяли традиционную систему бюрократической опеки, главным образом путем создания огромного чиновничьего аппарата - специально для проведения реформ - и превращения института земских начальников в орудие социального переустройства. Различные преграды препятствовали развитию земельного рынка: сохранились ограничения крестьян в их праве распоряжаться земельными наделами, устанавливались максимальные и минимальные размеры земельного участка, которым можно было владеть. Поэтому только что созданные формы крестьянской собственности правильно назывались не "частной", а "личной".
Что касается политического устройства, то картина здесь не вполне ясна. На какое-то время, конечно, сохранялась верность идее самодержавия. Вместе с тем проявилось молчаливое согласие и желание царя работать с Думой и Советом министров, укреплять связи между правительством и обществом на всех уровнях. С сегодняшней точки зрения, однако, такая программа предполагает конец самодержавия и установление конституционной монархии. Желал ли такого исхода Столыпин, не говоря уже о других членах его комитета, или хотя бы предвидел ли он такой исход, мы не знаем. Например, в предложениях по реформе местного управления перспектива включения крестьян в гражданское общество и уравнения их в правах сочеталась с ростом чиновничьего аппарата на местах и расширением власти центральной бюрократии.
В итоге осью всей программы Столыпина была аграрная реформа, не только из-за демографического и политического веса крестьян и прямой угрозы, которую они представляли экономической и политической стабильности, но также и потому, что сами реформаторы были убеждены: здоровое сельское хозяйство крайне важно для дальнейшего экономического и политического развития. Подобным же образом сущность реформ состояла в попытке найти долгосрочное решение проблемы повышения производительности сельского хозяйства. Однако многое способствует тому, чтобы образовалось всем знакомое расхождение между теорией и практикой. Следовательно, для полного понимания столыпинских реформ необходим анализ того, как законодательство было понято на местах и как оно было изменено ввиду политических обстоятельств и практического опыта".
"… с точки зрения более широкой политической перспектива столыпинская программа реформ должна быть расценена как неудавшаяся. По большей части так получилось потому, что компромисс, которого он с успехом достиг внутри правительства с политическими партиями в Думе и в рамках всего общества, в конечном счете, оказался кратковременным".
"В советской историографии цель этой реформы давно определена - создание массовой опоры царизма в деревне в лице зажиточных крестьян. Результативность реформы оценивалась по количеству созданных хуторских хозяйств. Но в последнее время с публикацией новых работ, основанных на фактических данных, выявился иной критерий оценки. Как полагают авторы этих исследований, главной целью земельной реформы было скорее всего разрушение крестьянской общины, которая играла заметную роль в массовых крестьянских выступлениях 1905-1907гг. Кроме того, было высказано мнение, что П.А. Столыпин и Министерство внутренних дел (МВД) стремились опираться не на зажиточный, а на средний слой крестьянства, Т.е. на владельцев 8-18 дес. земли. Впрочем, прежняя оценка реформы в целом не изменилась. Ученые исходят из факта, что за период 1905-1915гг. только около 10% домохозяев перешло к участковому землепользованию. Считается, что, хотя реформа и потрясла общину, но все-таки не смогла разрушить ее полностью, а капиталистический элемент предпочитал оставаться в общине и пользоваться внутриобщинным, полуфеодальным способом эксплуатации рядового крестьянства".
Мацузато Кимитака Столыпинская реформа и российская агротехнологическая
революция// Отечественная история - 1992. - №6 - С. 194.
"…из-за недопустимости техницизма при анализе столыпинской реформы приходится обратить внимание на политическую сущность намерения Столыпина. Вряд ли нужно объяснять, что этой сущностью являлась стабилизация политико-социального положения в деревне в качестве необходимого условия выживания царизма (а не капитализация сельского хозяйства России, не говоря уже о капитализации по "фермерскому пути"). Хуторизация, усиление агропомощи, волостная реформа - такие начинания продуманы были, в конце концов, для стабилизации деревни".
"Нельзя недооценивать потрясающие результаты реформы в экономическом, технологическом, юридическом и социально-психологическом аспектах. Столыпин стремился к хуторизации. Однако через массовую мобилизацию надельной земли определился не только "фермерский путь", но и самые передовые формы коллективистского земледелия - общинный переход к многополью, товарищество по обработке земли. Хотя и фермерский и коллективистский пути оставались на экспериментальном этапе, автору кажется, что модернизация русской деревни, если бы война не пресекла ее, осуществлялась бы более или менее коллективным путем. Экономика - антропологическое, а не абстрактное явление".
|